Мысль Валентина Бадрака, создателя «Чистилище» о способности человека изменяться, естественно, не является новейшей. Скажем откровенно, восторгались ею далеко не только лишь славные Виктор Гюго и Федор Достоевский, да и много из современных писателей. Но всё-таки ни создатель «Отверженных», ни создатель «Преступления и наказания» не связывали улучшение сознания с перестройкой способа жизни, с другой программкой для тела. Катарсис всегда касался души, время от времени религиозного восприятия мира, и он всегда был магическим, сокрытым и труднодоступным для обычного осознания.
А вот создатель «Чистилища» пробует снять таинство и разложить сознание на составные части. Хотя осторожно ссылаясь на опыт других, узнаваемых в истории людей. И даже утверждает от имени 1-го из героев: миром правит единственный закон — предпосылки и последствия. В книжке развертывания сюжета от начала до конца остается неотъемлемой частью деяния обозначенного закона. Правда, пороки и грехи героев выступают как признаки времени, дань становлению в уголовных либо военных критериях, либо в обстоятельствах материнской нелюбви.
Создатель настаивает на наличии определенного инвентаря для уверенного ведения «бесед с природой». Кто в это поверит, кому-то необходимы будут доказательства. «Окружение, пища и практика» — показывает уверенный в собственной методике герой. Сознание при определенных обстоятельствах (либо, быстрее, при определенных мозгах) производит энергию. Тут упоминаются разные «стимуляторы»: аюрведа, йога, сыроедение и ещё тьма экзотичных для современного человека вещей.
Корректировка способа жизни благодаря книжке (книжкам в общем, да ещё более — благодаря их героям) может быть, такую уверенность можно обрести после чтения «Чистилища». Если, естественно, в общем нужна корректировка. Скажем, Фрейд когда после чтения «Шагреневой кожи» Оноре де Бальзака попросил у собственного доктора смертельную дозу и расслабленно ушел из жизни. Может, для каждого существует своё собственная точка терапия?
Что фиксирует сознание во время чтения, так это огромное количество узнаваемых личностей на просторах книжки. Они возникают в один момент и одномоментно ныряют в историческую пропасть. Упоминаются как будто ненавязчиво в различных ракурсах, под различным углом зрения. Создатель в представлении собственного романа не делает тайны, что пробовал использовать принцип собственной «гений-терапии». Потому возникновение в романе целого отряда исторических персонажей, от магического Кастанеды к насквозь гуманистическому, как гласит герой романа, «настоящего» Швейцера. Как она (как и неважно какая другая терапия) может быть эффективной, наверняка вопрос личный. Ибо это вопрос веры. С другой стороны, сам приём также не является на сто процентов новаторским. Скажем, наш узнаваемый современник, южноамериканский психотерапевт и писатель Ирвин Ялом посветил целую книжку способности использования целостного вида в качестве фармацевтических средств («Шопенгауэр как лекарство»).
Кажется, «Чистилище» не держит читателя в напряжении, как успешный детектив либо приключенческое произведение. Быстрее, вынуждает задуматься про конечную станцию собственного бытия. Ещё раз переспросить себя: а чем я до той последней остановки доберусь? Кто-то отыщет ответ на страничках романа, кто — то-нет. Наверняка, «Чистилище» предназначено быстрее для раздумий, может быть, для внутренней работы. Но точно не для утехи и отдыха.