По национальности Николай Дункай (р. 1930) нанаец. Но так получилось, что с пяти лет он оказался в удэгейском окружении. Родители, когда переезжали из Мартыновой Поляны к удэгейцам в село Сяин, посчитали, что у соседей лучше охотничьи угодья. И если отец какое-то время испытывал определенные языковые, скажем так, неудобства (все-таки нанайский и удэгейский языки, несмотря на их принадлежность к одной семье тунгусо-маньчжуров, имеют очень много различий), то сын никаких комплексов уже не имел. Да и какие могли быть комплексы, когда партия коммунистов взяла установку на интернационализацию всех сфер жизни малочисленных народов, и поэтому в сороковые-пятидесятые годы национальные школы, как нанайские, так и удэгейские, стали закрываться одна за другой.
Новые поколения потомственных таежников воспитывались в основном на русском языке. И не удивительно, что первые рассказы Дункая, навеянные отцовскими историями об охоте, были написаны на русском языке (кстати, их сразу в дальневосточной прессе высоко оценил И. Золотусский). Но поскольку своими героями Дункай избрал односельчан, удэгейцев по национальности, издатели и критики объявили его удэгейским писателем.
К сожалению, после первой книги «Легенда о любви» (1963) Дункай замолчал. Как он однажды сказал: «Затем в моей жизни, имеется в виду литературной, наступил период летаргического сна». Проснулся писатель лишь через четверть века, опубликовав в журнале «Дальний Восток» повесть в новеллах «Песня старого кедра».
Но особенно большое значение в судьбе Дункая сыграл семинар северян в Пицунде в 1988 году, на котором Василий Росляков при обсуждении повести «Скала сокровищ» назвал охотника из Приморья «Пришвиным в удэгейской литературе». Почему не Арсеньевым? Возможно, потому, что автор монументального труда «Лесной народ удэхейцы» в большой мере тяготел все-таки к этнографическим описаниям. А Дункай показал себя продолжателем прежде всего пришвинских традиций воспевания природы. Думается, исследователи когда-нибудь обратят внимание на близость замечательной пришвинской повести «Женьшень» и «Скалы сокровищ» Дункая.
По возвращении в Москву Росляков с рукописью Дункая пошел в издательство «Советский писатель» и добился, чтобы «Скалу сокровищ» поставили в план и с автором заключили договор. Но, увы, со смертью Рослякова у Дункая надежда издаться в Москве, похоже, исчезла.
Одно время Дункай очень обижался, когда критики рассуждали о нем как об удэгейском писателе. Потом он к этому привык. Но однажды Дункай пришел к мысли, раз он вот уже более чем полвека живет среди удэгейцев, то, значит, обязан что-то сделать для этого народа.
Писатель решил, главной его книгой может стать «Удэгейский словарь», в работе над которой он опирается в основном на материалы им же основанного в 1986 году в селе Красный Яр краеведческого музея.
Дункай хочет открыть книгу удэгейским алфавитом. Впервые письменность у удэгейцев появилась в 1932 году. Ее разработал на основе латинской графической системы этнограф Е. Шнейдер. В 1932 году ученый издал первый удэгейский букварь. Затем он подготовил к печати удэгейские сказки и краткий словарь удэгейского языка с приложением грамматического очерка. Однако в 1937 году Шнейдера репрессировали, и все работы по переводу удэгейской письменности на русскую графическую систему были прекращены. К проблемам удэгейской письменности ученые вернулись лишь через многие десятилетия. В 1989 году Хабаровский крайисполком утвердил алфавит, предложенный потомственной удэгейской охотницей из села Гвасюги В. Кялундзютй и новосибирским лингвистом М. Смирновым. Но этот алфавит, как утверждает Дункай, учитывает особенности языка в основном только одной, хорской группы удэгейцев (всего их четыре).
Поэтому для своего словаря Дункай с помощью специалистов подготовил алфавит для бикинской группы.
Следующий раздел «Удэгейского словаря» будет посвящен временам года, природе Уссурийского края, традиционным жилищам охотников и семейным обычаям. Отдельный раздел составляют удэгейские фамилии, мужские и женские имена. Продолжат книгу рецепты национальных блюд, рассказы о способах охоты на пушных зверей, секреты выделки меховых шкур. Будут представлены и сказки. И, конечно, в книгу войдет очерк о зачинателе удэгейской литературы Джанс и Кимонко.
Дункай понимает свою уязвимость: работа называется «Удэгейский словарь», а создается она на русском языке. Что делать? Для очистки совести писатель на старости лет сам взялся за изучение удэгейского языка, хотя во всем районе его помнят единицы, и то, как правило, старики. Но вообще-то Дункай в большей степени рассчитывает на помощь Александра Канчуги, вот уже несколько лет ведущего в Красном Яре факультативные занятия по удэгейскому языку. Канчуге он обязан переводом на удэгейский язык своей повести «Скала сокровищ». Теперь оба подвижника собирают сказки.
