Я не знаю, что сказать больше, чем удивленно развести руками — перед собранием сочинений Антуана де Сент-Экзюпери в нескольких томах!
«Планета людей» и «Маленький принц» является достоянием людской цивилизации в её культурном проявлении, другими словами в её прорыве выйти за границы обозримые (материальным), есть и остаются безупречной перспективой для людей духа. Создателем сих творений является француз Антуан де Сент-Экзюпери.
Это про французов когда-то произнес Гете: «Я нисколечко не боюсь за французов, в истории мира они поднялись на такую высоту, что их дух никак нельзя поработить». Вроде бы я желал, чтоб некоторый новый экзегет произнес се об иных народах, тогда никакой чужестранный по духу варяг не сумел бы разрушить их цивилизационный уклад!
Про «записные книжки» Экзюпери отлично было сказано:
1. «В этих записях нет ничего интимного. Ни один блокнот не мог отвечать за план будущих произведений писателя. Их содержание открывает, сначала, политические, социальные, экономические, философские, научные и религиозные соображения».
2. «Собственно, записные книги с заметками от конца 1935 г. по 1940 г. открывают мысли и вопросы супруга, что живет в эру перемен, которые испытывала европейская цивилизация с начала 2-ой мировой войны. Это политические вопросы об обоснованности последних правых движений, экономические вопросы, беря во внимание гонку вооружений, научные вопросы, поставленные конкретно тогда, когда люди начали использовать свои открытия…».
3. «(…) записные книги — это приглашение лучше узнать период, отмеченный богатством событий».
И очередное суждение по вступлению Пьера Шеврье:
1. «(…) эти заметки, изготовленные в процессе непрерывного внутреннего поиска, не прошли проверки размеренными размышлениями»
Добавлю только к этому суждения, что не понятно, заметки бы стали наилучшими проверь их автор размеренными размышлениями, так как это уже было нечто другое, но только не куски, из которых, фактически, и состоит людская жизнь…
Скажу также, что не все странички были увлекательны мне. Но это не означает мою интересность либо не интересность, означает универсализм мышления Экзюпери, которого заинтересовывало человеческое бытие в триедином проявлении: экономики-политики-культуры. Это тот триумвират, который и утверждает по хоть какой цивилизацией, осознающей значимость этих причин в её цивилизационном бытии, право на название и озвучивание собственного проживания.
Буду гласить о том, что мною понятое и осознанное. Другими словами буду гласить о взаимопонимании через время, место и язык. Что принимаю (а мой опыт, помноженный на невозможность основательного познания через информационный террор, где внимание сосредоточено не на сущности препятствия, а на интриге спекуляции и манипулирования информационным выбором, является опытом неофита, малограмотного, но жаждущего познаний!), другими словами понимаю и делюсь этим опытом, попробую сгруппировать и откомментировать, не приклеиваясь к феномену биографии и творчества Экзюпери, а стремясь донести его рассуждения к отшельникам-единомышленникам.
Итак, говорит Экзюпери:
1. «Я говорю: людскую цивилизацию следует уважать и ставить выше в человеческих мыслях, вот это и есть моя цивилизация. Я начинаю с этой теоремы, а не дохожу до неё. Я ищу в людях универсальные части, так как имею потребность в большой империи, чтоб гулять по ней»;
2. «Глупый патриотизм ХХ ст. — не что другое, как нехороший командный дух»;
3. «Духовное величие цивилизации зависит не от того, накопленные ли эти предметы либо нет у капиталистов ( идет речь о произведениях искусства), а от того, как они сделаны. Она зависит только от того, что на общество произвел этот цвет»;
4. «Страна (…) является жертвой отсутствия концептуальной арматуры, способной осознавать мир и упорядочить действия. Это неувязка языка, от которой зависят как политики, так и другие люди»;
5. «(…) без религии человек имеет тенденцию скатываться к варварству»;
6. «(…) инстинкт идентичности посильнее инстинкта самосохранения»;
7. «Человек своим языком упорядочивает мир, если применяемые концепции не делают строя, они меняют свои концепции на другие, создавая таким макаром некоторый общий строй. Таким есть единственный, но реальный научный прогресс»;
8. «Именно направление является творческим актом»;
9. «(…) те, кто мучается и делит мучения, в целом еще более гуманные из-за счастливых эгоистов»;
10. «Я испуган трудностями, если власть пробуют увести от чего-то другого, не считая Бога. Оплодотворяются сверху»;
11. «Берегитесь неосознанного рвения поддерживать … так как оно — это вырождение»;
12. «Представители народа, который имеет королеву, имеют внутри себя долю царской крови»;
13. «Люди. Жертвуют собой не ради того, какими они являются, а ради того, какими они могут стать»;
14. «Бог реальный, но создали его, видимо, мы»;
15. «Творчество — это нескончаемый выбор, а не логическое, заблаговременно определенное развитие» (113);
16. «Истина — это не то, что подтверждено более-менее отлично, а то, что более-менее действенное, невзирая на действительность. Ничто внутри себя не является ни настоящим, ни ложным»;
17. «Дух не суетится, он творит»;
18. «У меня заблаговременно отбивает желание писать то, что я не знаю, что желаю сказать, либо, скорее, не знаю, как строить мост меж не сформулированным миром и сознанием;
19. «Творчество — это направление, а он всегда невидимо»;
20. «В конце концов, то, что я называю свободой, — это способность действовать вопреки статистике (нет другой предпосылки, не считая статистики), и она должна была бы быть атрибутом всякой живой материи»;
Странноватое это чувство, пребывания под чернокнижником чужого представления. Чужого на физическом уровне, но близкого мировоззренчески и эстетически. Много чего я тут не процитировал: отдельные суждения, касающиеся мифа «доброго тирана» — это в контексте мыслей про Сталина и Гитлера; про экономические базы капитализма с его работодателем, наемной силой и законами развития; о законе сохранения энергии… Словом, не цитировал того, что выдавалось, на мой юношеский разум, неинтересным. Но это ничего не означает, не считая того, что полного совпадения языка не вышло, что сконструировать место персонального языка нереально, не отвоевав места персональной свободы.
Для Экзюпери это уже не было проблемою, во времени и пространстве он смог гармонировать потребность персональной свободы со способностями персонального языка. Мне же остается чувство спринтера, который прозевал старт: твои конкуренты уже на финише, а ты только начинаешь бег. Но оставлять дорожку нельзя хотя бы поэтому, чтоб осознать границы своей свободы и языка, которые чуть ли не единственное что позволяют твоему бытии существовать, как вне мира, вне времени и места.